Действенной мерой ограничения прилива иногородних крестьян было признано
увеличение посаженной платы. Ее размер в Кубанской области за 1870-1889гг.
вырос: для станиц I-го разряда с 2 до 5 коп. за
квадр. саж.; II-го - с 1,5 до
4 коп.; III-го с 0,5 до 3
коп. (16) В Терской области, где земля была менее плодородной, размер
посаженной платы был ниже. (17) Таким образом, в станицах I-го разряда за
одну занятую десятину усадебной земли (десятина-2400 кв.саж.), нужно было
платить 120 рублей. (18) Посаженная плата была значительно выше не только
арендных, но и покупных цен на землю. Она взималась по сути только за право
жить в казачьих областях.
Для
многих иногородних эта плата была непосильной, а подчас и разорительной. Со
временем накапливались огромные долги, выплатить которые крестьяне были не в
силах. Администрация, на основании узаконений от 12 декабря 1888г. и 5 марта
1889г., взыскивала недоимки по всей строгости, вплоть до описания и продажи с
торгов имущества должников. Имели место и злоупотребления со стороны станичных
властей: когда посаженная плата взималась без надлежащего оформления, уже уплаченный
налог затем требовали вновь и т.д. Проживавшие в станицах лица невойскового
сословия часто обращались к Наказным Атаманам, в Военное Министерство и даже в
Сенат, с жалобами и прошениями о разъяснении им их прав и обязанностей по
отношению к платежу посаженных денег. Жалобы удовлетворялись «в пределах
закона». (19)
В
некоторых станицах иногородние категорически заявляли, что не будут вносить
посаженной платы. При этом приводились доводы о том, что вносить налог «...не
из чего и ...нельзя же вечно платить за право проживания хотя бы и на казачьей
земле» (20).
Иногородние не имели ни права голоса в сельских обществах, на территории
которых они проживали, ни крестьянских учреждений. Редактор «Кубанских
областных ведомостей» Лука Мельников так писал по этому поводу: «Иногородние не
соединены даже в какую-нибудь хотя бы примитивную общественную организацию, что
давало бы им легальную возможность, по крайней мере, хоть собственными
средствами и силами позаботиться о своих собственных интересах: открыть школу,
нанять доктора и т.д.» (21). Крестьяне ущемлялись в праве выпаса скота на
общественных выгонах. Положение 10 мая 1862 г. предоставляло право иногородним,
имеющим оседлость пользоваться общим выгоном наравне с прочими жителями, то есть
пасти не свыше 15 голов крупного и 30 голов мелкого скота. В 1886 г.
распоряжением казачьей администрации это количество было сокращено до 4 и 6
соответственно. Сверх этого станичное общество устанавливало особую плату.
При
полном отсутствии юридических прав иногородние в то же время имели немало
обязанностей. Лица, имевшие оседлость, вели свое хозяйство обычно на
арендованной земле и потому, помимо посаженной, платили еще и арендную плату.
Иногородние выполняли натуральные повинности (подворную, охранную, пожарную и
пр.), платили государственные налоги и подати в пользу казачьих станиц и
Войска. Так, иногородние облагались платой за пользование медикаментами в
станичных аптеках, а также за право вывоза глины с общественной земли для
постройки жилища (22). Под страхом ареста иногородний не мог носить предметы
казачьей одежды, стричь волосы по казачьему обычаю. Имелись случаи, когда
казаки одной станицы собирались брать с иногородних входную плату за посещение
возведенной в станице церкви.(23). Выходя замуж за иногороднего, вдова-казачка
теряла свои казачьи привилегии и обязана была платить посаженную плату (24).
Таким образом, в законодательных актах, распространявших свою юрисдикцию на
казачьи области, имелись серьезные ограничения прав не только по сословному, но
и по гендерному признаку. (см. продолжение)
